Сегодня мне приснилось, что я нахожусь на учебе, однако, вместо аудитории наша MBA-ная группа занимается во дворе моего старого дома, где я жил до 20 лет. Столы стоят прямо на улице, а я сижу позади всех на последней парте, при том, что в реальности обычно я всегда сижу первым. Занятия по налогам, проводимые на английском языке, заканчиваются, двор пустеет, и я вижу себя с другой стороны, как будто я стою возле старой деревянной ограды детского садика, рядом с которым мы гуляли в детстве.
Поднимается сильный ветер, который уносит пыль, старые газеты и прочий мусор, однако меня не затрагивает, поскольку я защищен оградой. Я смотрю на часы и вижу, что уже опаздываю, и мне придется ехать в офис на машине, хотя я хотел воспользоваться метро. Я беру свои вещи, думаю, что я что-то засиделся без дела и мне уже пора на работу. Попутный ветер приятно подталкивает меня вперед, словно поторапливая, и моя сумка норовит улететь, но я крепко держу ее, поэтому она выступает неким парусом, который так же помогает мне идти.
Я выхожу из двора в холл своей старой школы, где идет легкий фуршет, на котором присутствуют мои коллеги по группе. Они стоят с тарелками в небольшой очереди к накрытому столу с вишней, какими-то печенюшками и прочими лёгкими закусками. Я смотрю на стол, понимаю, что у меня нет времени на этот фуршет, потому что я тороплюсь на работу, и выхожу из своей школы на улицу, где попутный ветер ведёт меня дальше.

Мои родители уехали в воскресение в отпуск и передали мне два абонемента в зал Чайковского, поскольку именно на эту неделю по нему выпадал очень редкий концерт Вагнера.
К сожалению, Надя не является большим поклонником симфонической музыки, а мне сходить очень хотелось, поэтому, с разрешения супруги и, уведомив родителей, я позвонил Яне, которая с радостью согласилась.
Мы должны были встретиться у входа в концертный зал, однако я приехал чуть раньше и постоял там минут пятнадцать, находясь в некотором шоке оттого, что творилось перед дверьми. Толпа людей была просто огромна, столько там было желающих попасть на этот концерт, где дирижировал Плетнёв. Барыги заламывали цену за билеты в 3-5000 рублей при их стоимости в 500-1000, причем многие покупали. Как мне позже сказала Янка, желающие "купить лишний билетик" начинали штурмовать потоки пассажиров уже на платформе метро "Маяковская".
Я был несказанно удивлён, поскольку думал, что классика сейчас находится в затянувшемся периоде упадка.
Мы встретились, протолкнулись через огромную очередь и прошли внутрь. В гардеробе я едва не попал в неловкую ситуацию, увидев в другом конце зала своих дядю с тётей. Я представил, какова будет их реакция, если они увидят меня не с женой, а с другой весьма и весьма красивой девушкой на концерте. Я понял, что Македонский, говоря, что "Лучшая защита - это нападение" был прав, и решил, что при первой удобной возможности надо будет подойти и познакомить их.
Прозвенел звонок, и мы прошли в зал, где меня ждал очередной сюрприз - места родителей были всего в трёх метрах от сцены, в то время как я подозревал, что мы будем сидеть где-нибудь на дальнем балконе.

Когда, наконец, началась музыка, я понял, что такой ажиотаж возник не на пустом месте: ощущения были просто великолепны. Казалось, что ноты забирались под кожу, быстро перебирая хвостиками, и проникали все глубже и глубже, доставая до самого сердца, и наполняя душу радостью. Как правильно и весьма необычно охарактеризовала музыку Яна - "Напоминает тройной оргазм в голове".
Полтора часа первого действия пронеслись просто мгновенно. Дирижер и музыканты, чьи лица мы могли видеть в мельчайших деталях мимики, и даже слышать, как дирижер тихо напевает себе мотив увертюр, выкладывались просто на 100%.
Наступил антракт, и я пошел разруливать ситуацию с родными. Мы подождали внизу, пока они спускались с верха амфитеатра, и я помахал им рукой. Тётя Ира удивленно посмотрела на меня, потом увидела Яну и просто опешила, а дядя Саша иронично заулыбался и немного покраснел.
Я их представил, вкратце объяснил ситуацию, и мы прошли в фойе. Тётя Ира, обычно отличающаяся импульсивностью и чрезмерной общительностью, была смущена до неузнаваемости. Они поспешили скрыться в толпе, а мы, тихо смеясь, пошли в другую сторону.
Второе действие пролетело еще быстрее первого, а по завершении концерта дирижера и оркестр очень долго не хотели отпускать овациями, так что они сыграли еще две краткие увертюры в качестве дополнения к основной программе, поэтому та десятая часть неразумных людей, которая ломанулась в гардероб после завершения плановой программы, упустила великолепную четверть часа музыки и эмоций.
Мы вышли из зала вместе со всеми, и я отправился высвобождать из очереди нашу одежду, оставив свою спутницу в свободной части холла.
Когда я вернулся, недоразумение было снято окончательно - Яна вместе с моей тётей и дядей, втроём стояли и обсуждали концерт, причём смущение иссякло.
Как позже вечером сказала Надя: "Ну, ты даёшь, создал теперь себе репутацию жуткого ловеласа - жена красавица блондинка, а любовница - красавица брюнетка".
Приехав домой, я впервые за последнее время захотел написать что-то, находясь не в подавленном настроении и выражая в словах негатив, а скорее наоборот, настроившись на позитивную волну, и переживая в сердце чудесный симфонический вечер: