26 июля 2010 года в 4 часа 12 минут на свет появился Лев Олегович Стволинский.
Тактико-технические характеристики: 4270 г., 55 см.
Олег Сергеевич на этом активно присутствовал, участвуя в приеме родов, и жутко устал.
Сейчас выспится и вечерком напишет.

Обнаружил, что у меня только две слабости - красивые девушки и итальянские арии в классическом мужском исполнении.
Отсюда вывод: лучшее свидание, которое у меня может быть, - в опере.
Жаль, супруга не любит оперу... Что же делать?

Как я писал ранее - недавно я переехал.
До этого я пять лет жил в ЦАО Москвы, район Замоскворечье - один из самых дорогих в столице. Недвижимость там стоит каких-то немыслимых денег, здесь зарегистрировано огромное число предприятий, включая крупные корпорации, поэтому я предполагаю, что бюджет этого района - один из самых больших в городе.
Теперь я живу в ЮЗАО, район Гагаринский - он тоже не из дешевых, но, конечно не такой пафосный, как первый. Здесь тоже живут в основном не бедные люди, но здесь зарегистрировано гораздо меньше предприятий. На основе своих наблюдений я предполагаю, что бюджет Гагаринского района раза в два меньше бюджета Замоскворечья.
Что же мы получим, если сравним качество жизни в этих двух муниципальных образованиях?
Сравнение явно не в пользу ЦАО.
При значительно большем бюджете в Замоскворечье практически отсутствуют детские площадки (те единицы, которые приличные, что я видел, построены на деньги жильцов или девелоперов); дороги в гораздо более худшем состоянии; остатки зелени вырубаются под коррупционно емкие "объекты точечной застройки", причем восстановительное озеленение проводится не в Замоскворечье, а в других районах Москвы.
В Гагаринском же я вижу спортивные объекты (чего в Замоскворечье мне не снилось); недавно озелененные улицы с новыми дорожками и лавочками (чего стоит одна Молодежная ул.), точечная застройка не занимает каждую пядь земли; построены площадки для выгула собак (в Замоскворечье я видел одну, и то это по-моему была уже Якиманка)... Продолжать можно долго.
Что на выходе?
Каждый вечер я встречаю людей, занимающихся спортом. Я вижу как многие пенсионеры гуляют с собаками, как на площадках всегда много детей. Я сплю с открытым окном и не чувствую разницу в воздухе, когда возвращаюсь с дачи. Я видел, как моя соседка разговаривала с участковым, который не хамил ей, а был подчеркнуто вежлив и действительно пытался разобраться в ее проблеме...
Я понимаю, что чувствую себя гораздо лучше, когда живу в таких условиях. Я даже ловлю себя на мысли, что хочу бегать по вечерам!
Все что для этого нужно было сделать чиновникам муниципалитета - начать делать свою работу вместо тупого распила баблосов от объектов точечной застройки.

Ух ты... Уже два месяца прошло с последнего визита...
Жизнь бежит.

Последние недели моя жизнь напоминает стремительный калейдоскоп: я просыпаюсь утром в понедельник, потягиваюсь, моргаю и, кажется, через секунду оказываюсь либо в пятнице, либо, в лучшем случае, в вечере среды.
Мне кажется, что время съежилось и потерялось где-то в буднях, или же это я в них потерялся.
Думаю, что мне ежедневно надо садиться в середине рабочего дня после обеда и записывать кратенько, что же произошло за последние сутки... тогда хоть вспомнить смогу, чем занимался, что думал и чувствовал. Должны же у меня быть какие-то эмоции или хотя бы записи в history этого странного браузера, встроенного в мою жизнь.

Месяц назад я поймал себя на мысли, что мне не нравится "Берег медвежьей кости", который я начал писать в прошлом году. Судя по отсутствию отзывов, читателям он не понравился тоже.
Он получался каким-то чересчур прямолинейным и однобоким. Я понял, что Science Fiction - это не мое. Мне ближе метафоры с крабами, вылезающими из-под кожи в периоды депрессии, столь подробно и натуралистично описанные в Pro Love.
Поэтому "Берег", похоже, останется не дописанным.
Еще я понял, что все-таки плохо выкладывать произведения по главам в процессе написания, особенно с моей скоростью письма, так как теряется всякий драйв и сюжетная нить. Поэтому больше я, пожалуй, не буду размещать прозу, пока она не будет закончена.
Еще, пару недель назад, когда я ехал домой с работы, мне в голову неожиданно пришла идея кратенькой новеллы, более близкой по духу к психотропным жукам-навозникам.
Сегодня я ее закончил.
Итак, небольшая новелла:

"Mobilis in mobile"*

Признаюсь честно: до этого дня я совершенно не верил в переселение душ. Я вообще ни во что не верил, ибо меня не существовало: я появился только неделю назад на каком-то машиностроительном заводе, обнаружив себя в виде непонятного куска металла. Я долго думал над тем, что я собой представляю, но так и не смог это осознать.
Я помнил себя в несколько другой форме: долгое время, наверное, лет тридцать, был человеком мужского пола, среднего роста, вполне себе презентабельной внешности, с хорошей работой, большой зарплатой и красным спортивным БМВ, которым я так гордился. А здесь – литой из алюминия уголок, одна из сторон которого рифленая, с дурацкими ножками, чтобы меня куда-то цеплять…
Меня протерли ветошью грубые руки какого-то рабочего и бесцеремонно бросили в кучу братьев и сестер, похожих на меня, как две капли воды, но они почему-то молчали и не хотели со мной общаться, а, может быть, просто не понимали мою речь и не умели разговаривать сами. Меня почему-то вообще никто не понимал. Я пытался заговорить с рабочими, сновавшими в грязном цеху, но, казалось, они не обращали на меня ни малейшего внимания, хотя я всеми силами старался сделать хоть что-то: я орал, что есть мочи; пытался пошевелиться, пока не осознал, что шевелиться нечему; даже начал поскрипывать, каким-то образом трясь о соседа, но всё было тщетно. Я слышал их голоса, разбирал то, о чем говорили эти гасторбайтеры с зарплатой в десять тысяч рублей в месяц, но им было на меня начхать… На меня… На Ивана… нет, на Семена…
Надо же… я совсем забыл свое имя…
Насрать! Пусть будет Семен… На самого Семена… Семена…
Господи… как же моя фамилия?
В общем им не было дело ни до моего имени, ни до фамилии, ни до спортивного БМВ и большой зарплаты… им не было дела ни до чего.
Эгоисты…
Как можно быть такими эгоистами и не обращать внимании на меня… на Семена… Семена… пусть будет Семен Петров… нет, лучше что-нибудь красивее… Семен Голицын…
Встретились бы мы с ними чуть раньше, когда я был в чуть лучшей форме, посмотрел бы я на их рожи, мерзко трясущиеся в пропахшем потом автобусе в квартирку на окраине Мухосранска, проехав мимо них на своем шикарном авто… Небось бы злословили, завидовали и в глубине души стремились переломать ноги, а при встрече заискивали, кланялись, кряхтели и шаркали ножкой…
Что же со мной стряслось? Кто я? И где я оказался?
Я лежу здесь уже неделю и не могу это понять. В голове крутятся странные образы из той жизни… поездки, встречи, машины, деньги, женщины… о, да, женщины. Они все такие разные, но в глубине души так похожи… Все хотят найти и захомутать мужика получше, чтобы можно было чирикая за столиком кафе с подружками рассказать, какую тебе муж подарил шубу, машину, где вы отдыхали, и куда собираетесь пойти потратить деньги… Ради этого они готовы на все… Сколько их у меня было… Не знаю… не помню… наверное много… я же не зря купил себе красный БМВ…
Девчонки любят сказки про красивую жизнь и готовы на все за шанс заполучить тебя, такого шикарного и неподражаемого…
Как я любил этим пользоваться… Господи, что за дурной сон мне снится? Зачем я лежу здесь, под прохудившейся пленкой, собирая капли дождя в эти ребристые пазы на своей поверхности? Где мне себя ущипнуть, чтобы проснуться? Помоги мне… обещаю сходить в церковь и поставить свечку.
Молчишь?
Ну, и молчи. Мне и без тебя херово…
Дни кажутся такими длинными, когда нечем заняться. Сейчас бы в баню… ну, или даже на работу… на переговоры… поговорить с кем-нибудь… хоть и с китайцами, которым на тебя чхать.
Ау…
Есть тут кто?
Тихо… даже рабочих нет… наверное выходные…
Подождем понедельника. Жаль не могу заснуть, приходится лежать и тупо смотреть на деревянную стенку…
День, другой, утро, ночь…
Скука!
Кто же я все-таки, и в чем смысл этого аттракциона?
Ну, наконец-то… Что-то новое… В щель видны грузовики.
Наверное, за нами кто-то приехал.
Жужжание и подъем наверх. Ага… Наш поддон подцепил погрузчик. Сейчас будут пихать в кузов Камаза.
Ну, и грязно же здесь! Очень хочется отмыться от этой металлической стружки, кажется, что весь чешусь, хотя чесаться же нечему… Нервные окончания пока в алюминий монтировать не научились.
Куда же нас все-таки везут? И кто мы?
Долгая и нудная тряска с дребезжанием о литого полированного соседа.
Вася. Будешь Васей?
Как ты?
Молчишь? Поговори со мной… мне так хочется, чтобы меня кто-то услышал и понял. У меня, блядь, два высших образования как ни как!
Вася, хочешь расскажу тебе о теории спроса и предложения? А, хочешь, что-нибудь из Пушкина вспомню? Если поднапрягусь, я смогу. Обещаю:
«Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя…»
Дальше не помню.
Александр Сергеевич никогда не был моим коньком… Вот Элвис Пресли – это да, могу даже напеть и наиграть на гитаре. Девчонкам нравилось:
«Love me tender,
Love me sweet,
Never let me go.
You have made my life complete,
And I love you so».
Давненько я не касался руками струн. Да, у меня и рук-то больше нет. А тебе, Васечка, на это насрать! Ты человеком никогда не был.
А я был…я помню, как это… я… был…
Что же случилось? Я ведь любил жизнь. Хотя, нет, я все время ныл, что мне мало. Мне всего всегда было мало: мало денег, мало секса, мало кайфа, мало свободного времени, мало всего. Мне всего не хватало.
Я хапал и хапал, а жизнь всё текла и текла, и я никак не мог почувствовать, что получаю от нее удовольствие. Мне казалось, что новая машина, еще большая зарплата, костюм от Армани, дорогие часы, что все это изменит ее к лучшему. Но этого не случалось и не случалось.
Я все время думал о будущем: «Вот, в следующем году куплю БМВ»; потом: «Вот, в следующем году куплю машину»; «Поеду с друзьями на Ибицу»; «Заведу новую подружку»; «Куплю на выходных травы и покурю». А когда все это случалось, ничего не менялось.
Вернее, я становился счастливее на пять минут или на два дня, в зависимости от масштабов свершений, но затем снова начинал жить завтрашним днем, надеясь, что вот эта покупка точно что-то изменит. И я погружался в депрессию истеричного хомяка, который учится плавать. Я пытался грести своими лапками с крошечными пальчиками всё быстрее, стремясь добраться до очередного листа кувшинки, но не обращал внимания на ее цветок, так как ленился поднять свою маленькую щекастую хомяковую морду вверх, снова прыгая в воду, чтобы добраться до следующего цветка на листке.
А счастье-то было, оказывается в том, что у меня были эти крошечные лапки, были щеки, уши, я мог дышать и мечтать о чем-то… А что теперь?
Теперь грязный рабочий перегружает мое серебристое тело на тележку с борта Камаза и катит куда-то в сторону круглого здания.
Подождите-ка… Я узнаю это место. Метро «Красные ворота» в Москве. У меня здесь был офис!
Зачем мы здесь?
Темнота!
Блин, похоже, меня положили в ящик. Подождем…
Теперь мне спешить некуда.
Скука… А мне казалось, что та моя жизнь – скука. Иначе, зачем бы я все время искал приключения на свою жопу, не засиживаясь долго на одном месте, меняя работу, друзей, женщин и автомобили. Интересно, если бы я мог, я бы прожил по-другому?
Что бы я ценил? Что делал? Что не делал?
Мариночка…
Пожалуй, я бы остался с ней. У нее были красивые глаза и маленькие сиськи. Сейчас я почему-то вспоминаю больше глаза, чем грудь. Наверное, это следствие отсутствия члена. Тогда я думал ИМ слишком часто, поэтому и ушел к Ане…
Сиськи у Ани были больше, но она была тупой. Тупая кукла с хорошей фигурой. С ней было хорошо спать, но больше делать ничего не хотелось. А Мариночка старалась: старалась развеселить меня, выдернуть куда-то… Старалась сделать мою жизнь интересней. Интересно, где она сейчас?
Когда она залетела, и я послал ее в клинику, дав шестьсот долларов, она оформила больничный на работе, а я тем временем замутил с Аней, новой практиканткой. Что было дальше не помню… Наверное, тогда я и умер, так как до того помню все хорошо, а затем тишина с темнотой и завод, на котором были грязные руки с грубой ветошью…
Как там все-таки Мариночка?
О, какое-то движение. Свет. Подвал. Механизмы какие-то навалены, цепи… Напоминает захламленную камеру пыток.
Нас разбирают и складывают по пять штук в стопку. Похоже, я как раз самый верхний. Что дальше?
Какие-то рабочие в комбинезонах и с ведром белой краски. Пишут номера на верхних элементах из стопок: сто десять, сто пятнадцать, мой черед, наверное сто двадцать, мне не видно… Да, точно, на следующей стопке сто двадцать пять и далее со всеми остановками с шагом в пять.
Теперь я особенный. Я вошел в особую касту покрашенных железок. Наверное, остальные «коллеги», если хоть что-то смыслят, мне завидуют. Мелочь, а приятно…
Правда, я, если честно, предпочел бы быть не пронумерованной железкой, а самым последним человеком. Но, выбирать не приходится. Теперь я алюминиевая херня под номером сто двадцать с ребрами, в которые забивается грязь, пыль и ржавчина.
Что дальше?
О, везут и куда-то цепляют поштучно за эти дурацкие ножки.
Господи, я понял…
Это же…
Что ж я теперь всю жизнь буду здесь?!


Прошло уже больше трех лет с рождения Глеба, и затянувшийся из-за болезни декретный отпуск подходил к концу: на следующей неделе Марине предстояло снова выйти на работу. Однако на днях ей позвонила Любовь Андреевна из кадров и попросила подъехать в пятницу, чтобы оформить все необходимые документы.
Ребенка было не с кем оставить, так как няня должна была вернуться только в выходные, и Марина решила заехать в офис вместе с сыном, чтобы подписать бумаги и узнать от девочек все последние новости и сплетни.
Они спустились в метро, где Глебу уже доводилось бывать, и доехали до станции «Красные Ворота».
Оказавшись на платформе, пошли в сторону выхода к Мясницкой, где мальчик, держа маму за руку, запрыгнул на эскалатор, изображая парашютиста.
- Ой, смотри, здесь цифры. – Марина указала мальчику на ступеньку, поднимавшуюся у них перед глазами. – Можешь прочитать?
Глеб начал сосредоточенно водить по воздуху пальчиком, вспоминая занятия в кружке раннего развития и пытаясь свести воедино три цифры:
- Сто двадцать, мама…
--------------------------------
*Mobilis in mobile (перевод с латыни: «Подвижный в подвижной среде»): - девиз, выгравированный на подводной лодке Наутилус из романов Жюля Верна.

Я думаю, многие помнят скандальный рейтинг наручных часов, опубликованный «Ведомостями» в конце прошлого года, в котором участвовали аксессуары известных российских чиновников. С тех пор это стало общественной паранойей – тема часов неоднократно поднималась на пресс-конференциях, в интервью и на форумах, так что намертво прилепилась к образу человека, работающего в госструктурах.
Неожиданно для себя, я и сам на это попался, хотя не обладаю статусом госслужащего, просто работая в госкомпании, как наемный менеджер.
Сегодня у меня была запланирована встреча с потенциальными контрагентами. Мы встречались первый раз, я провел двоих гостей в малую переговорную, и мы начали обсуждать предмет сотрудничества. Где-то через пару минут я потянулся к стопке листов А4, лежавших посреди стола, непроизвольно обнажив правое запястье, на котором ношу часы с тонкой позолотой, так как на левой руке ношу обручальное кольцо, согласно католической традиции, и левая рука выглядит перегруженной цацками, если одеть на нее часы.
В этот миг гости изогнулись в неестественных позах, вывернув шеи, словно страусы, для того чтобы заглянуть в циферблат и прочитать марку.
Меня чуть не вывернуло от омерзения. Мне показалось, что они поспорили о том, что часы «этого чиновника», коим я, кстати, не являюсь, должны стоить не меньше заданной суммы, и спешили проверить свою догадку.
Подобное же отношение проявляется и в других вещах. Когда я звоню каким-то не самым близким знакомым с предложением приехать обсудить возможность их привлечения в качестве подрядчиков, меня начинают звать на нейтральную территорию, чтобы обсудить «мой интерес», хотя все, что мне нужно – это качественный результат по рыночной цене.
Даже мои близкие друзья, узнав на моем дне рождения о том, что я начал работать на государство желали мне «Воровать не очень много и о них в этом деле не забывать».
Это отвратительно.
Государственные структуры полностью дискредитировали себя, раз взывают только такие ассоциации.
Надеюсь, со временем удастся преодолеть этот тренд. Я даже стратегию Агентства решил начать со слов: «Правительство РФ передало Агентству самое ценное, чем владеет – деньги налогоплательщиков, для того чтобы мы помогли миллионам семей реализовать их мечту о собственном качественном жилье, и мы должны оправдать оказанное нам высокое доверие».
Ps: Предупреждая возможные вопросы, отвечу: часы я купил в Вене за 166 евро. Думаю, Ваши стоят дороже.

По прошествии некоторого времени можно с уверенностью говорить, что в выходные дни Москва была захвачена криптойдами. Город напоминал Белград в первые дни ракетных обстрелов войсками НАТО.
Людей на улице было очень мало, те, кто все же рискнул выйти из дома, перемещались короткими перебежками, лавируя по узеньким протоптанным дорожкам между сугробами укрытий. Редкие автомобили, не попавшие в снежный плен, перемещались, виляя между насыпями, словно уходя от обстрелов с воздуха.
Вечером, когда фонари отливали мягким желтым светом, преломленным в падающем снеге, в нашем районе о том, что жизнь продолжается, напоминали лишь отдельные пятна электрических огней у круглосуточных минимаркетов, вокруг которых собиралось по несколько человек, сиротливо и безнадежно ожидавших подбитые троллейбусы.
Я пил кофе, из окна наблюдая, как при въезде во двор застревали Лексусы и Ягуары с низким клиренсом, с визгом вращавшие колесами в густой снежной каше, до тех пор, пока случайные прохожие не помогали им выбраться. Затем я перевел взгляд на свою машинку, стоявшую напротив, постепенно превращавшуюся в большой сугроб, и подумал о том, сколько времени мне придется потратить, откапывая ее перед ночной поездкой во Внуково за родителями, вернувшимися из Стамбула…

С понедельника сижу на больничном (ОРЗ).
Думал, что смогу провести эту неделю с пользой, но сил хватает только на два часа удаленной работы в день.
Очень непривычно.